Чайки захватывают новую территорию

Он сидел высоко на столбе, взирая на проделанную работу и прикидывая масштаб будущих свершений. Всегда стремясь к лидерству и мечтая вести за собой, не боясь делать выбор и рисковать, он не предполагал, что вдохновит и поведет свою стаю на новые земли, где их никто не ждёт, не зовёт, и, мягко говоря, не рад видеть.

Птицы зависли в небе, словно что-то выглядывая. Это был шок…  они ожидали увидеть … почти что угодно, только не это…

Много веков чайки жили рядом с реками, озёрами, морями. Ловили рыбу, провожали в плаванье рыбаков, гнездились на скалах или каменистых берегах, выращивали своих малюток. Романтизм и традиционализм.

Но всё меняется. Изменился мир. Изменились и чайки. Не так просто стало ловить рыбу. Надо именно ловить, ныряя в воду. А этот экстрим не для всех. Куда проще стащить с рыболовецкого судна пару десятков рыбёх. Было. А стало сложнее. Совсем сложно с использованием береговой территории в личных целях. Большие и малые коробки, люди, костры, железные каталки, зовущиеся машинами, собаки… 

Рыба ищет где глубже, человек — где лучше, а чайка — где легче. И пропитание найти, и вывести потомство. Как ни крути — рядом с человеком в городах проще. Поэтому многие стаи перебрались в город. И даже зимовать остались. Но с гнездованием сложнее, всем мест не хватает. Конкуренция не только с воронами, сороками, галками. Мелкота типа воробьёв и синиц не в счёт. И ленивые голуби тоже. Теперь уже всем чаячьим стаям тесно. Внутривидовая конкуренция. Май уже, потомство пора высиживать, а они маются.

***

Вот и увёл чайка-вожак свою стаю на новую землю: «Разыщем, вотрёмся в доверие, прикинемся иммигрантами, грубо отожмём или отвоюем в честном бою!», «Найдём свой Клондайк и Силиконовую долину. Мир наш! Всем будет место и пища!» Пока что разведчики громким криком доносили: «Тут ничего нет!», «Море злобных собак», «Нет или людей», «Ощущение не пригодной для жизни территории».

— Тут даже нет воды, дорогой, — тихо шепнула подруга.

— Но тут есть место! — громко возвестил вожак. — И еда тоже есть. Но добыть её сумеют самые смелые, быстрые, маневренные. Победит и выживет сильнейший!

— Камикадзе, — ядовито кракнул кто-то сзади.

— Еда есть у собак. И она лежит. А собаки теряют бдительность. Надо успеть урвать. Зато они не бегают по территории и не разоряют гнёзда. Точнее, мало таких, кто бегает. И много заброшенных коробок, где можно создать гнездо.

— Как ласточки, — снова кракнул какой-то чайка-скептик.

— Отправлюсь-ка я присмотреть и нам местечко, — поддержала идею вождя подруга жизни.

Территория заброшенных из-за ужасной экологии садов, в окружении заводов, дымящих трубами и сгружающих отходы, старательно выкупается частными приютами для бездомных животных. Поэтому собачий лай то и дело взрывает относительную тишину. Но собаки, в основном, в вольерах, либо на цепи у будок, так что опасности для чаек они не представляют. Почти. Но тут уж кто успел, то и съел. Работники то разделывают мясо, а значит, можно спереть, то выбрасывают какие-то отходы и свой мусор, а значит, для небольшой стайки нет никакого отличия от обычных городских помоек. Да и до города лёту-то всего ничего.

Гораздо хуже, что территория давно и успешно освоена воронами и сороками. И всё же их меньше вломившейся чаячьей стаи. А значит, захвату быть!

***

Прошло несколько дней. Страсти успокоились. Подруги заняты домашними хлопотами и небольшими лётными прогулками «чтобы не засидеться». Самцы чайки, гоночными аэропланами, курсируют над новым домом, привлекая криком внимание работников и волонтёров приютов. А вот собаки на них особо и не реагируют.  

Сидит вождь на столбе, взирая на проделанную работу и прикидывая масштаб будущих свершений.

К этому моменту, когда чайка уселась прямо рядом со мной на опоре освещения, ни одного кадра на карте памяти не оказалось. Чаек я встретила, когда ездила в приют для бездомных животных «БиМ». А вся история высосана мной из пальца, любые совпадения случайны.